"Cлучай Никитина" и его последствия

Российский оперный певец Евгений Никитин, на теле которого нашли сомнительные татуировки, как известно, уехал из Байройта в канун генеральной репетиции. Остальному ансамблю предстоят еще четыре фестивальных недели. Какое у них осталось ощущение от случившегося?

Франц-Йозеф Зелиг (Franz-Josef Selig), исполнитель роли Даланда в "Летучем Голландце"

"Все случившееся было для меня шоком. Евгения Никитина я знаю лично, много раз работал с ним в одном ансамбле. У нас очень хорошие, дружеские отношения. Тем более сложно было для всех нас в эту злосчастную субботу, через четыре часа после того, как Евгений отказался от своей партии, вообще выйти на сцену во время генеральной репетиции. Информации у нас было крайне мало, было очень сложно составить представление о случившемся: в 14 часов Никитин официально отказался от роли, в 17 нам это официально объявили, в 18 была генеральная репетиция.

Чисто эмоционально лично для меня невозможно просто так отправить в "аутсайд" человека, с которым меня связывают теплые дружеские и коллегиальные отношения. Я верю его заявлению. Мой ему совет: как можно быстрее толком объяснить, что с ним такое было раньше, где он был "вчера" и где он находится "сегодня". Пока все-таки царит путаница, много противоречий. Я читал его интервью, мне кажется, Евгений не совсем понимает серьезность положения. Повторяю: мне он по-прежнему очень симпатичен, и я желаю ему побыстрее оправиться от этого удара".

Самуэль Юн, дублер, заменивший Евгения Никитина на премьере

"Я до сих пор удивлен, что мне досталась эта роль, и крайне счастлив. Для многих певцов такие случайные замены становились карьерным трамплином. Но мне достаточно, что в моей жизни просто однажды случилось такое: оказаться на байройтской сцене в главной роли!

Это был уникальный шанс в моей жизни. Не говоря уже о том, что мне поручили спасти ситуацию на таком фестивале. Конечно, я был готов - ведь я был официальным дублером, то есть знал текст и все такое. Но о том, что буду петь эту роль, я узнал за четыре часа до генеральной репетиции. Дальше все было стремительно: костюм, грим... Времени на панику просто не было. Евгения Никитина я лично не знал, только имя слышал. И на фестивале мы до сих пор не встречались. Поэтому никакого личного отношения к случившемуся у меня нет..."

Кирилл Гусаров, трубач в оркестровой "банде" (Bühnenmusik) Байройтского фестиваля

"Ощущение от всего вместе очень обидное. Мы все - русскоговорящие участники Байройтского фестиваля, а нас не так мало, да и вообще все русские музыканты, живущие в Германии, - очень ждали этого дебюта, были очень воодушевлены и горды самим фактом, что русский певец поет в Байройте.

Жаль, что все это так неразумно произошло. Мне кажется, что можно было "разрулить" эту ситуацию иначе. Внутри фестиваля мнения разошлись. Одни говорят, что реакция руководства была неадекватная, другие говорят: "Нет, здесь, в Байройте, иначе нельзя". Мне кажется, что в случае руководства лучше подошел бы "русский вариант": накричать, отругать, потопать ногами, а потом простить. Никитину же надо было вовремя расставить точки над "и".

В такой политизированной, напряженной ситуации, какая всегда бывает в Байройте на премьере - у нас же почти весь кабинет министров был представлен - надо было вести себя поосторожнее и поумнее, что ли. Мне вообще кажется, что солистам такого уровня надо себя вести, как голливудским звездам: все просчитывать на шаг вперед. Особенно если знаешь, что у тебя есть ахиллесова пята, какое-то уязвимое место.

Что касается последствий, то, конечно, хочется надеяться на лучшее, но, боюсь, само словосочетание "русский солист" станет теперь в Байройте нарицательным. Уже и сейчас есть ощущение, что нас побаиваются. Вот и наш портье на артистической проходной шутит: "Эй, ты русский? А ну, подними футболку, что у тебя там?" Шутки шутками, но не очень, если честно, приятно".