Повод для дискуссий: "Палестрина" во Франкфурте

"Один, в темной глубине" находится композитор Палестрина, когда ему, в бездне творческого кризиса, является призрак его покойной жены Лукреции. Палестрина надеется, что за этим видением последует вдохновение, и он сумеет написать ту "образцовую" мессу, которую требует от него церковь.

Музыкальная прозрачность

Драму о реформаторе церковной музыки Джованни Пьерлуиджи да Палестрине написал композитор Ханс Пфицнер (Hans Pfitzner). Каждая из редких постановок этой оперы становится поводом для дискуссий, причина которых - не только прочтение постановщиков, но и не самая лучшая репутация Пфицнера.
На сей раз попытку предприняли на сцене оперы во Франкфурте-на-Майне дирижер Кирилл Петренко и режиссер Гарри Купфер (Harry Kupfer).

Преданность музыке и профессиональная тщательность дирижера Кирилла Петренко делают три с половиной часа поздне-романтической музыки, которая в большинстве записей кажется невыносимо монотонной, увлекательными и разнообразными. Петренко и франкфуртский Музейный оркестр показывают и красоту, и оригинальность, и неприятные аспекты музыки Пфицнера с ее "парсифалеобразным" упоением собственной болью. "Музыка не существует для того, чтобы нас убаюкивать, - подчеркивает Кирилл Петренко. - Музыка существует для того, чтобы нас провоцировать. Все зависит от того, как ты интерпретируешь партитуру".

Перегруженность образами

"Творец-власть-насилие", - вот три элемента, из которых режиссер Гарри Купфер без труда собирает оперный конструктор на свой манер. Почти признательность вызывает то, что свою незатейливую концепцию старый левак Купфер раскрывает сразу же. Уже во время увертюры портреты Палестрины и его диктатора, папы Пия Четвертого, размываются и трансформируются: Палестрина обретает черты Дмитрия Шостаковича, блюститель Святого Престола оказывается Сталиным.

Далее аппарат подавления - много людей в полувоенной серой униформе - противопоставляется одинокой фигуре страдальца-композитора. На задник аскетично оформленной сцены проецируются ужасы ГУЛАГа. Рим оказывается Москвой, а "вольная Флоренция", о которой мечтает ученик Палестрины Силла, напоминает небоскребный ландшафт Манхэттэна.

Мысль о преемственности террора не нова. Инквизицию часто сравнивают с НКВД, а католическую церковь называл "бабушкой коммунизма" еще Шпенглер. Но спорным кажется то, что мучеником нацизма-сталинизма представлен главный герой оперы - очевидное "альтер эго" композитора Пфицнера, печально известного своей связью с нацистским режимом.

Небезупречная биография

При первом же взгляде на биографию Ханса Пфицнера бросается в глаза место рождения композитора: Москва. Здесь его отец служил скрипачом в оркестре Большого театра. Правда, уже в трехлетнем возрасте Пфицнер был привезен обратно в Германию. Его первым большим успехом стала в 1905 году опера "Роза из сада любви": ее счел достойной исполнения сам Густав Малер. А центральным сочинением Пфицнера считается "музыкальная легенда" "Палестрина". Ее премьера состоялась в Мюнхене в 1917 году. За пультом был знаменитый дирижер Гюнтер Ванд, ставший близким другим композитора.

В параллельном, но отнюдь не изолированном от музыки измерении шло развитие теоретической мысли Пфицнера. Он (Пфицнер) сам всегда считал себя "последовательным и законченным анти-модернистом и врагом футуризма". В 1920 году Пфицнер опубликовал теоретический труд под названием "Новая эстетика музыкальной импотенции". Именно в нем он наговорил такого о "мировом еврействе" в музыке, что, ознакомившись с иными пассажами, и впрямь не знаешь, как после них слушать его произведения.

Сегодня слушателю приходится воспринимать талантливую - и, надо сказать, очень модернистскую - музыку Ханса Пфицнера, пытаясь отрешиться от его воззрений. "Мне нравится эта музыка, потому что мне нравится Малер, - сказал после спектакля один из слушателей. - Это зарождающийся постмодернизм и уходящий романтизм. Исполняют ее редко. Я до сих пор слышал эту музыку только в записи. Что поделаешь, Пфицнер - спорная фигура..."

Автор: Анастасия Рахманова
Редактор: Ефим Шуман