Треш-стрим как бунт маленького человека

В начале декабря по соцсетям разлетелся прямой эфир стримера Reeflay (в миру Станислав Решетняк). Молодой человек несколько часов вел трансляцию рядом с телом своей мертвой подруги Валентины Григорьевой, которую он незадолго до смерти выгнал в одном белье на мороз. Позже экспертиза выявит у нее черепно-мозговую травму, Решетняка на два месяца отправят под арест.

Блогер Reeflay зарабатывал на жизнь с помощью треш-стримов, в ходе которых за деньги издевался над Григорьевой и другими людьми. Его подход не уникален - шокирующий контент множится в Сети со страшной силой: стример MellStroy бьет девушку головой об стол, Екатерина Диденко выходит в прямой эфир после смерти мужа и друзей, задохнувшихся из-за сухого льда в бассейне. 

С чем связана эта тревожная тенденция и как объяснить сотни тысяч просмотров под видео с треш-контентом, DW выясняла у исследовательницы сетевой культуры Екатерины Колпинец и социолога Константина Габова.

Ключевая роль зрителей треш-стримов

Стримы, в которых зрители дают участникам задания или комментируют их действия в прямом эфире, стали последствием трансляций видеоигр. У этого жанра, говорит культуролог Екатерина Колпинец, создатели треш-контента позаимствовали важную особенность, отличающую их от других блогеров: в треш-стримах личность автора отходит на второй план, а на первый выступает его контакт с аудиторией.

"Это уже не просто процесс комментирования происходящего, вам не просто отправляют донат, и вы выполняете задание - нужно гораздо шире понимать роль аудитории. Эта роль огромна", - говорит Колпинец. Так или иначе любой блогер зависит от своих зрителей - материально или репутационно, но именно в стримах, по словам исследовательницы, 70% происходящего определяет публика и ее желания.

"В принципе, вопросы об этичности, о границах дозволенного здесь нужно задавать не самому стримеру, а аудитории, - указывает Колпинец. - Потому что ради нее все и происходит".

Социолог Константин Габов, участник Клуба любителей интернета и общества, отводит блогерам более активную роль: "Основная часть трагичных ситуаций связана с тем, что блогеры или стримеры идут до конца и разделяют веру в то, что социолог Пьер Бурдье называл "иллюзио". Они считают, что игра по определенным правилам и для достижения цели, значимой в этой конкретной культурной среде, стоит свеч. То есть достижение популярности с помощью самых провокационных способов иногда может приводить к непредвиденным последствиям".

Как объяснить жестокость зрителей?

В треш-стримах зрители платят за издевательства и побои в прямом эфире. Однако, предупреждает Габов, списывать самые бесчеловечные задания и популярность таких стримов на неадекватность или психические отклонения большинства зрителей все же не стоит.

"Когда речь заходит о неадекватности людей, которые смотрят и поддерживают подобный контент, подразумевается что интернет - это такое место, где нет правил, люди анонимны, и наружу выходят какие-то "темные силы" их натуры. Но это не так", - подчеркивает он.

По его словам, интернет-платформы - это публичные места, и там, как и в обычной жизни, существуют определенные правила поведения. Треш-стримы, по его мнению, близки по своей сути к массовым культурным или спортивным мероприятиям - например, к боксерским поединкам или концертам поп-звезд.

"На сцене или на арене тоже может происходить то, что не принято в обычной жизни: удары боксеров, толчки хоккеистов, откровенные танцы поп-исполнительниц, ненормативная лексика в текстах рэперов. У всего этого есть свои правила и свои границы, - подчеркивает Габов. - И посетители мероприятий понимают эти границы и понимают, что они - зрители некоего представления".

При этом, по оценке социолога, большинство трагедий, которые могут происходить во время таких эфиров, - случайны.

Почему люди смотрят треш-стримы?

Екатерина Колпинец полагает, что случаи со смертью в прямом эфире и издевательствами за донаты будут происходить и дальше. Причина, по ее словам, в тех изменениях, которые переживают интернет-платформы в последние годы: "YouTube стремительно профессионализируется и становится все больше похож на телевизор, а Инстаграм превращается в глянцевый журнал". При этом на обеих платформах уже образовался истеблишмент, отделивший себя от остальных блогеров.

"Люди, которые распаковывают на камеру сумки Hermes и Dior, уже не могут быть в таком контакте со своей аудиторией, - замечает Колпинец. - А зрители хотят вернуть эту горизонтальную коммуникацию и воспроизвести ее, даже если она невозможна. Зрителям очень важно почувствовать, что они имеют какой-то вес, что они пишут в чат - и их там видят и что-то им отвечают. Из-за этого все и происходит".

Любая попытка оттеснить аудиторию на задний план, игнорировать ее и отгородиться от нее "золотыми кнопками" чревата, по мнению исследовательницы, всплеском интереса к таким каналам, где голос публики имеет значение. "Мне кажется, важно не просто критиковать подобные вещи, говорить, какая это дикость и задаваться вопросом об аморальности блогеров, скорее, нужно задавать вопрос, как устроена интернет-коммуникация и как можно ее переосмыслить", - резюмирует она.

Как не допустить новых смертей в прямом эфире?

До тех пор, пока в России нет закона, который запрещает издевательства за деньги в прямом эфире и предусматривает за это административное или уголовное наказание, они будут происходить, убеждена Колпинец. В то же время она признает, что регулировать происходящее на социальных платформах бывает очень сложно.

Константин Габов в свою очередь сомневается, что запрет или блокирование стримов или определенных блогеров даст результат - прямое влияние аудитории на блогеров сохранится и проложит себе дорогу в новых формах и на других платформах.

"Что касается треш-стримов с самыми жесткими заданиями, то здесь меры могут быть скорее профилактическими, по аналогии со снижением доли курящих или пьяных за рулем, - считает он. - Так или иначе это принесло плоды, и элитные курительные салоны превратились в скромные курительные комнаты".

Смотрите также: