Что немецкий священник делает в музее Аушвиц

Священник Манфред Дезелерс (Manfred Deselaers) более 30 лет живет в польском городе Освенцим - там, где нацисты устроили крупнейший лагерь смерти Аушвиц-Биркенау. В концлагере были уничтожены более миллиона человек, большинство из них составляли евреи.

В наши дни на месте бывшего лагеря смерти находится музей Аушвиц-Биркенау. Манфред Дезелерс сопровождает посетителей мемориала, но не только. В день полномасштабного вторжения РФ в Украину он случайно оказался в Москве - и теперь пытается примирить украинцев и россиян. В интервью DW священник рассказал о своей работе в Аушвице, ответственности немцев после Второй мировой войны и открытом письме российским христианам.

DW: Вы приехали в Освенцим в 1990 году. Что вы почувствовали тогда?

Манфред Дезелерс: Когда я начал работать здесь 35 лет назад, уже многое произошло. Я уже тогда был знаком с пастором из Освенцима. И мне пришла в голову идея провести здесь год. Так все и началось, из одного года вышло 35. Но тема Аушвица преследует меня еще с 70-х годов: после окончания школы я выбрал альтернативную гражданскую службу и присоединился к волонтерской организации "Акции искупления - служба делу мира". В рамках этой программы я полтора года провел в Израиле. Во время подготовки мы посетили Аушвиц, и эта первая встреча потрясла меня и больше не отпускала.

- Каковы ваши задачи в Центре диалога и молитвы?

- Центр диалога и молитвы - это своего рода гостиница. Но большинство тех, кто приезжает к нам, приезжают не в Освенцим, а именно в Аушвиц, чтобы посетить мемориал и соприкоснуться с историей, о которой говорит это место. Мы стремимся помочь и сопровождать их в этом. Такой визит всегда вызывает множество вопросов и сильные эмоции. Мы хотим быть теми, кто ответит на вопросы и поддержит посетителей. Это главная задача нашего центра - быть хорошим местом на краю этого страшного места, которое сегодня пусть уже и не является таковым, но продолжает напоминать об ужасных событиях Холокоста.

"Мы думали, что в новую эпоху люди забудут об этом месте"

- Вы сопровождаете посетителей в Аушвице с 1990-х годов. Замечаете ли вы различия между посетителями тогда и сейчас?

- В 90-х годах, сразу после политических перемен и падения коммунизма, поездки в Освенцим стало легче организовывать. Тогда у нас было ощущение, что интерес к мемориалу будет падать. Мы думали, что в новую эпоху люди забудут об этом месте. Но все оказалось иначе, интерес только рос. Например, сейчас, к 80-й годовщине освобождения Освенцима, столько мировых лидеров приедет, чтобы подчеркнуть важность того, что нельзя забывать это место и те вопросы, которые оно ставит.

История Аушвица завершилась 80 лет назад. Для многих молодых людей, которые родились после 2000 года, это уже не их личная, а просто важная история. Но немцы, например, ощущают важность понимания того, что именно Германия, немецкое государство в этом виновато и что уроки из этой истории являются частью сегодняшней немецкой идентичности. Это как шип в ране. И поэтому на нас лежит большая ответственность. Если получится превратить личные переживания в осознание значимости этого места для всех нас, то музей Аушвиц-Биркенау сохранит свою предупредительную и важную функцию.

- Тем временем в Германии распространяются правопопулистские нарративы. Согласно прогнозам, партия "Альтернатива для Германии" (АдГ) в преддверии выборов в бундестаг занимает второе место. Какие чувства вы испытываете по этому поводу?

- Говорить о чувствах в этом контексте сложно - они не помогают. Но вопрос в том, что движет людьми? Большинство из тех, кто голосует за АдГ, не хотят повторения Аушвица. Мы должны спросить: чего же они хотят? И прежде всего мы должны постараться объяснить, что критическое осмысление прошлого идет на пользу, а не во вред. Мы можем быть взрослыми и ответственными людьми только тогда, когда берем на себя эту ответственность, осознаем, что может пойти не так.

"Я приехал сюда не потому, что я немец"

- Считаете ли вы, что ваша задача как немца - быть здесь и просвещать людей?

- Я приехал сюда не потому, что я немец, а потому, что познакомился с людьми, с которыми хотел работать здесь в контексте Аушвица. Но для этих людей я, конечно, немец, и на самом деле именно здесь я понял, что значит быть немцем, ведь они воспринимают меня в связи с тем, что произошло здесь в Аушвице и во Вторую мировую войну вообще. Ради дружбы я хочу взять на себя ответственность за произошедшее и способствовать исцелению отношений и восстановлению доверия. Для меня это имеет человеческое лицо. Нет, я не хочу загладить вину за прошлое, которое я все равно не могу изменить. Но я хочу, чтобы израненные сегодня отношения исцелились и чтобы мы осознали ответственность, которая лежит на нас сейчас в свете актуальных вызовов.

- Я знаю, что 23 февраля 2022 года вы были в России. В Москве проходила презентация вашей книги о коменданте Аушвица Рудольфе Хёссе "И Вас никогда не мучила совесть?" На следующий день РФ начала полномасштабное вторжение в Украину. Вы все еще находились в Москве в тот день?

- Да, я был еще в Москве. Утром я посетил музей ГУЛАГа, который сейчас тоже закрыт. На следующий день я улетел обратно. Но эта ситуация не отпускает меня. У меня есть друзья в России, у меня есть друзья в Украине. Я тогда постоянно думал о том, как мы сегодня говорим о виновных, жертвах, соучастниках или наблюдателях. Так вот, я чувствовал себя наблюдателем.

Я ни русский, ни украинец, но я где-то рядом. И не настолько далеко, чтобы совсем не иметь к этому отношения. Я постоянно спрашивал себя: что я могу сделать? За последние три года я был трижды в России и трижды в Украине, чтобы слушать, лучше понять ситуацию и не попасть в ловушку чувства: "Я же все равно ничего не могу сделать, значит, можно не думать об этом". В результате множества разговоров появилось открытое письмо христиан из Германии, Польши и Украины к верующим в России.

"Те, кто подпишет это письмо в России, рискуют попасть в тюрьму"

- Да, я читала это письмо. Вы используете жесткие, но справедливые формулировки: говорите о геноциде, который Россия совершает в Украине, о насильственной русификации и разрушениях. В то же время вы призываете к миру и покаянию. Получали ли вы уже какие-то отклики на это письмо из России?

- Прежде всего, я хотел бы указать на другой аспект этого письма. Его основная тема - это прощение. В Украине меня несколько раз спрашивали о теме прощения, что стало для меня сюрпризом. Что мы можем сделать, чтобы в будущем сохранить связь и не разорвать ее? Это возможно только через прощение, несмотря на то, что уже произошло.

Но что значит прощение? Это не значит, что нужно делать вид, будто ничего не случилось. Мы должны называть вещи своими именами. Поэтому в начале письма мы говорим обо всем, что произошло. А затем спрашиваем: каким должно быть прощение, которое ничего не замалчивает, но при этом позволяет строить будущее?

Абсолютно очевидно, что те, кто подпишет это письмо публично в России, рискуют попасть в тюрьму на долгие годы. Поэтому я вообще не ожидаю прямых откликов из РФ. Но я знаю, что письмо прочли в России. К сожалению, открытое обсуждение этих тем сейчас невозможно, но письмо должно побуждать к размышлениям и стать символом протянутой руки с нашей стороны.

- Вы не опасаетесь снова ехать в Россию после публикации письма?

- Я предполагаю, что мне не дадут визу. Но мне и не нужно больше ездить в Россию, именно поэтому я мог сказать то, что сказал. Это тоже важно. Многие в России вообще не могут ничего сказать - мы говорим о "молчащей церкви". Тех, кто публично протестует, быстро отправляют в тюрьму на долгие годы. Поэтому многие, кто не согласен с происходящим, молчат. Но мне не нужно молчать - я в безопасности.