Как НКО расследуют военные преступления РФ в Украине
17 марта 2023 г.
По состоянию на 17 марта, украинские правоохранители зарегистрировали уже более 74 с половиной тысяч военных преступлений, совершенных российской армией с начала полномасштабного вторжения в Украину в феврале прошлого года. Несмотря на беспрецедентную работу и рвение следователей, оперативников и прокуроров, их сотрудничество с международными следственными органами, эта впечатляющая цифра заставляет предположить, что для привлечения виновных к ответственности потребуются десятки лет работы.
НКО помогают украинским правоохранителям
"Это работа на очень-очень длинную дистанцию до нашей, возможно, глубокой пенсии, на все наше поколение", - отметила в своем выступлении на международной конференции United For Justice глава правления киевского Центра прав человека ZMINA Татьяна Печончик.
ZMINA вместе с тремя десятками других некоммерческих организаций еще год назад создали коалицию "5 утра", целью которой стала защита жертв российской агрессии и привлечение к ответственности высшего руководства РФ и непосредственных исполнителей преступлений. Часть участников коалиции ведет подобную работу еще с 2014 года и делится опытом как с коллегами из общественного сектора, так и с правоохранителями.
"Ни одна страна никогда не готовилась к расследованию всех военных преступлений. В Украине в 2014 году такого опыта тоже не было, поэтому именно здесь вмешалось гражданское общество", - вспоминает исполнительный директор организации Truth Hounds Роман Авраменко. Еще с начала конфликта в Донбассе его команда занималась документированием военных преступлений и наработками изменений в уголовном процессе. "Постепенно украинские прокуроры, работавшие в пострадавших регионах Украины, развили свою способность полно и эффективно документировать предполагаемые преступления. В 2019-21 годах мы наблюдали, что для гражданского общества все меньше работы оставалось. Но год назад мы снова попали в ситуацию, когда прокуроры и следователи новых пострадавших регионов оказались не готовы к эффективному расследованию", - вспоминает Авраменко.
Источники НКО - собственные контакты
Партнерство между правоохранителями и правозащитниками, по его словам, сейчас находится "в самом разгаре". Неправительственные организации собирают показания жертв преступлений через собственные "горячие линии" помощи пострадавшим и непосредственно на местах, делятся данными с государственными органами через специально созданную электронную базу данных и иногда ведут даже собственные расследования. Особенно когда речь идет об совершенно новых с точки зрения квалификации направлений для украинских следователей.
Татьяна Печончик приводит примеры принудительной депортации, которую не всегда считают военным преступлением не только правоохранители, но и сами потерпевшие. "ZMINA задокументировала 233 факта депортации в полевых миссиях за границей или, например, в приграничных селах Харьковской области. И, общаясь с людьми, мы обнаружили, что почти никто из них не сообщал в правоохранительные органы. Часто люди просто не понимают, что с ними произошло преступление, потому что принудительное выселение замаскировано под эвакуацию", - рассказывает она.
Еще сложнее ситуация с задержанными на оккупированных РФ территориях подпольщиками, журналистами, активистами и другими участниками движения сопротивления, рассказывает председатель правления организации "Крымская правозащитная группа" Ольга Скрипник. Об исчезновении этих людей нередко удается узнать только от родственников, российские спецслужбы иногда не предъявляют задержанным никаких официальных обвинений, лишая права на юридическую защиту. Поэтому неправительственные организации - едва ли не единственные, кому удается находить таких заключенных через собственные сети контактов в российских тюрьмах.
"Нам известно уже о по меньшей мере 110 людях, которые находятся в новом, специально обустроенном следственном изоляторе в Симферополе, но возможности верифицировать и найти их значительно ограничены, многих Россия не хочет официально признавать пленными, что фактически делает невозможным их освобождение", - говорит правозащитница.
Новые преступления: от агрессивных призывов до экоцида
Оксана Романюк, исполнительный директор Института массовой информации (ИМИ), который уже много лет фиксирует правонарушения против журналистов и с начала полномасштабного вторжения зафиксировал уже более полутысячи преступлений в отношении медиа, обращает внимание на новую классификацию информационных преступлений РФ.
"К сожалению, годами мы употребляли некорректный термин "дезинформация" - когда говорили о российской пропаганде, забывая о том, что это, по сути, крайняя форма языка вражды. В этом году она стала чрезвычайно агрессивной, это уже прямые призывы к геноциду, к бомбардировкам гражданских объектов, к убийству украинцев, и все это можно проследить даже в путинских доктринах", - объясняет она.
ИМИ пытается зафиксировать проявления агрессивной пропаганды как преступления, но столкнулась с отсутствием подобных практик даже в международном законодательстве. "Я понимаю, что это преступления против человечности, что есть преступление агрессии, но нигде не описан информационный компонент этого преступления. Поэтому перед нами стоит вызов, чтобы эти пропагандисты получили справедливое наказание, в том числе на международном уровне", - говорит Романюк.
С похожей проблемой столкнулись и украинские экологи, пытающиеся документировать довольно необычное даже для международного права преступление экоцида. "Его квалификация пронизана оценочными суждениями. Например, "широкий вред окружающей среде" одними учеными трактуется исходя из критерия более 100 тысяч квадратных метров уничтоженной окружающей среды, а другими - от 44 тысяч квадратных метров", - говорит юристка неправительственной организации "Экология-Право-Человек» Соломия Баран, жалуясь, что отсутствие международной практики не позволяет иногда даже сформулировать состав преступления.
По ее словам, самая большая проблема сейчас для экспертов-экологов - из-за высокой минной опасности невозможен доступ к сбору доказательств, в частности, в лесах и других природных объектах. "Но даже если мы собираем пробы, то сталкиваемся со следующей проблемой: украинские лаборатории практически не обеспечены нужными реагентами и способны сделать достаточно мало экспертиз. Наша организация, например, отправляла некоторые анализы в научный институт Берна, но для общей картины этого очень мало ", - отмечает Баран.
Что делать с доказательствами преступлений РФ в Украине?
Налаживание эффективного сотрудничества с правоохранителями остается едва ли не самой приоритетной проблемой для украинских НКО. Так, организация Truth Hounds в последние девять лет не только собирала доказательства для международных докладов, но и пыталась внедрять среди следователей и прокуроров в Украине новые инструменты документирования и ведения следствия. "Но рабочие места многих прокуроров до сих пор буквально завалены сотнями и тысячами папок с бумагами", - отмечает Роман Авраменко, исполнительный директор Truth Hounds.
Из-за особенностей уголовно-процессуального законодательства собранные неправительственными организациями материалы до сих пор не всегда можно приобщить к официальным уголовным расследованиям. "Например, для того, чтобы приобщить к материалам дела видео с YouTube или статью любого журналиста, нужна огромная куча процедур, и нередко это в суде признается ненадлежащим доказательством", - отмечает Ольга Решетилова, соучредительница Медийной инициативы по правам человека.
Основательница общественной организации "МинЗмин" Анастасия Апетик объясняет: в Украине до сих пор нет единой процедуры определения целостности цифровых доказательств или идентификации свидетеля, который такие доказательства предоставляет. "Никто не анализирует риски передачи цифровых доказательств, например через мессенджеры", - добавляет она, отмечая, что значительное количество переписок правозащитников и общественных активистов, которые в течение последнего года выезжали с оккупированных территорий, в дальнейшем оказались взломанными.
Для решения этой проблемы Ассоциация юристов Украины активно продвигает мобильное приложение для фиксации преступлений eyeWitness to Atrocities, разработанное по инициативе Международной ассоциации юристов (IBA). Его применение делает невозможным подделку фото или видеодоказательств, ведь приложение одновременно фиксирует координаты места съемки и загружает все данные на защищенные серверы IBA, объясняет запорожский адвокат Дмитрий Гладкий.
Смотрите также: