09.10.2001 Украинцы в Бонне: бенефис-концерт киевского оркестра / Кто ходит в театр по ночам? – первая в Германии «ночь театров» прошла в Кёльне

Вчерашний день в Бонне можно было по праву назвать «днём Украины». Наверное, никогда в этом рейнском городе не было сказано за отдельно взятые три часа столько тёплых слов по поводу украинско-немецкой дружбы, и, пожалуй, давно эти слова не звучали так искренне.Помимо послов Украины в Германии и Германии на Украине, бургомистра города Бонна и других официальных лиц в зале собрались многочисленные жители города и его окрестностей, так что концертный зал имени Бетховена был полон почти до последнего места. А это значит, что разошлось почти две тысячи билетов стоимостью не менее ста марок.

Вчера в «Бетховен-халле» - несмотря на несколько старомодный дизайн в стиле семидесятых годов, этот зал обладает прекрасной акустикой, – состоялся бенефис-концерт студенческого оркестра Киевской консерватории под руководством дирижёра Романа Кофмана и при участии двух Боннских хоров – филармонического и городского – и немецких солистов. Вся выручка от концерта шла в пользу Областной клинической больницы Киева, где лечат тех, кто стал жертвами катастрофы, произошедшей ещё за десяток лет до их рождения – больных лейкемией «детей Чернобыля».

Кроме того, концерт стал предпоследним аккордом Боннского Бетховенского фестиваля этого года – официальное закрытие фестиваля состоится сегодня.

С этого года стремящийся к обновлению Бетховенский фестиваль решил заложить добрую традицию: ежегодно приглашать в Бонн молодёжный оркестр из страны, которая – по крайней мере, с точки зрения жителей Германии, - не имеет прямого отношения к западноевропейской культурной традиции. Как сказал руководитель фестиваля Франц Вильнауэр, «интересно услышать, как понимают, как слышат Бетховена музыканты из иных культурных пространств, музыканты молодые, со свежим слухом и восприятием, не заблокированным существующими стандартами исполнения».

Начать было решено в этом году с Украины. Почему – поясняет директор Бетховенского фестиваля Франц Вильнауэр:

- Киевская консерватория широко известна и за пределами Украины как музыкальный ВУЗ высшего класса. Особенной известностью пользуется симфонический оркестр киевской консерватории – более мощный, слаженный и многочисленный, чем большинство студенческих оркестров, в чём огромная заслуга дирижёра Романа Кофмана.

Одновременно с путёвкой в Бонн для студенческого оркестра в страну отправляется и ещё одно задание: заказ на сочинение, которое затем исполняется во время концерта в Бонне. Не без гордости замечу, что зачинщицей и спонсором «композиторского приза» стала «Немецкая волна», медиа-партнёр Бетховенского фестиваля. На этот раз выбор пал на 36-тилетнего киевлянине Сергея Пилютикова.

Пилютиков считается – и, как мы все убедились, и является, - одним из лидеров своего поколения, его музыка уже звучала в Западной Европе. Его сочинение «Voice of the river» исполнялось на фестивале «Гаудеамус» в Амстердаме. Я поговорила с явно сильно волновавшимся композитором в постепенно наполнявшемся публикой «Бетхвовен-халле» за несколько минут до начала концерта.

- Скажите, в первом отделении будет звучать ваше сочинение, во втором Девятая симфония Бетховена ни много ни мало. Как вы себя чувствуете в таком соседстве?

- Честно говоря, я страшно волнуюсь. Мое, скажем так, деликатное сочинение, полное тихих созвучий, с какими-то иными образами и такая мощная симфония Бетховена, шедевр, к которому он шел всю жизнь. Конечно, здесь тяжело соперничать и я не собираюсь этого делать. Поскольку для меня Бетховен это идеал. Очень тихо рядышком с ним стоять – это уже хорошо, хотя и очень волнительно.

- Во время фестиваля, который подходит сегодня к концу, Бетховенского фестиваля этого года от разных музыкантов приходилось слышать, что Бетховен продолжает сегодня жить не столько в чистом виде, сколько как вариации переосмысления, поскольку музыка Бетховена, как таковая, может быть кажется несколько примитивной слушателю и тем более изощренному в музыкальных изысках исполнителю. Что вы думаете?

- Это отчасти верно, а отчасти нет. Веберн в свое время сказал, что день рождения Бетховена должен быть мировым праздником. Бетховен научил композиторов работать с материалом, как делать то или иное произведение. И мы до сих пор все абсолютно четко изучает этот материал, изучаем способы, возможности работы с музыкальным материалом. С другой стороны есть такой авангардный композитор Морисо Кагель. Он сказал, что сейчас Бетховен – это страшный ретроград. Он консервативен в том смысле, что многие современные композиторы и теоретики прикрываются Бетховеном как щитом. Они говорят: « Вот вы можете написать как Бетховен?» Естественно, мы можем, но зачем это нужно? Ведь Бетховен уже написал свою музыку. Наши «происки» в этом направлении бессмысленны.

Мое сочинение написано в 1998 году и называется «Кантус супра либра», что можно перевести как «Пение над книгой». В средние века существовала традиция. Два музыканта брали какую-то тему, какой-то кантус, и импровизировали на эту тему. Таким образом, возникал как бы комментарий к той или иной теме. Я решил использовать это название для того, чтобы расширить и развить эту идею в современном оркестре. Это мои комментарии к теме Палестрина.

- Я предполагаю, что именно по этому на ваше сочинение пал выбор организаторов Бетховенского фестиваля этого года, поскольку, как мы знаем, основная тема фестиваля это «Бетховен Вариации». Рассматриваются вариации как самого Бетховена, как вариации на темы Бетховена, так и идея вариаций как таковая.

- Совершенно верно. Мое сочинение я для себя характеризую, как систему развивающих вариаций, где, естественно, есть солист, выступающий как герой и вариации на различные темы. Вариации не в традиционном понимании, как мы привыкли, допустим, видеть и слышать в оркестре 19 или 20 века, это современные вариации с поисками новых тембров, возможностей звукоизвлечения. Но конечно мелодические вариации, мелодические линии являются главными.

Прекрасно исполненное, и очень по-европейски звучавшее произведение Сергея Пилютикова весьма удачно соблюдало баланс между традицией и новаторством. Как верно заметил один из присутствовавших на концерте музыкальных критиков, прежде всего это сочинение демонстрирует тесную взаимосвязь немецкой, русской и украинской музыкальных традиций. И тут же припомнил, что Палестрина был любимых композиторов графа Разумовского, который, будучи российским посланником в Вене, покровительствовал Бетховену.

Сам же Разумовский – кстати, племянник последнего украинского гетмана, - сделал карьеру также как музыкант, именно в дивный голос певчего юноши влюбилась императрица Екатерина, именно Разумовскому мы обязаны бетховенскими «Вариациями» на русские темы. Правда, подоспевший украинский коллега поспешил заявить, что вариации хоть и называются русскими, но на самом деле вдохновлены малороссийским фольклором, да, кстати, и русский композитор Пётр Чайковский по генам – украинец, его предком был казак по прозванию Чайка. Так что гения русской музыки зовут на самом деле не Пётр Чайковский, а Петро Чайка.

Однако мы сочли за благо не продолжать этот спор, тем более что музыка демонстрировала как раз обратное: что история и традиции тесно переплетены, а музыка – это универсальный «общий знаменатель».

Но настало время для центрального события вечера, которым стало исполнение девятой симфонии Бетховена.

Уже само явление на сцене оркестра Киевской консерватории – в особенности граций струнной группы, сидевших ближе всего к зрителям, - произвело неизгладимое впечатление на публику, по крайней мере, на её мужскую часть. Когда я спросила дирижёра Романа Кофмана, был ли в таком расположении ещё и драматургический замысел, он сперва с явно деланным удивлением прикинулся, будто не понимает, что я имею в виду, а потом, хитро улыбаясь, заметил, что «красота внешняя – это лишь отблеск красоты внутренней».

Сыграли ребята замечательно – чисто, задорно, свежо. А, учитывая, что на репетицию с немецкими солистами и двумя боннскими хорами было всего полтора дня, то героизм всех участников концерта невозможно переоценить.

Когда концерт кончился, зал поднялся и аплодировал стоя всем участникам концерта 15 минут. Молодые музыканты аплодировали в ответ – публике, дирижёру, друг другу. Я давно не видела такого количества счастливых лиц.

Чистая выручка от концерта составила 60 тысяч марок, чек был вручён директору детской клинической больнице Ольге Донской. Я спросила её: «Много это или мало?». «Сейчас посчитаю», - сказала она. «Можно сделать трансплантацию костного мозга пятерым детям. Пять спасённых жизней – много это или мало?».

Ночь театровНа прошлой неделе в Кёльне прошла первая в истории Германии «ночь театров». Надо сказать, что ещё три года назад в Берлине родилась гениальная мысль проводить «ночь музеев»: два раза в году все музеи работают до утренних сумерек. Эта акция имела огромный успех, и сегодня «ночь музеев» регулярно проходит по всей Германии и во многих других европейских столицах. И вот Кёльн решил перехватить инициативу и провести первую ночь театров. Наша корреспондентка Екатерина Письменная отправилась на разведку.

Кёльн, полнолуние, теплый осенний вечер. Погода явно благоволила к первой в истории Германии «ночи театров», программа которой была представлена на суд кёльнской публики.

4000 билетов разошлись мгновенно, на радость зачинщикам сего мероприятия - Кёльнской театральной конференции (своего рода «клуба» всех театров города).

Из 60 городских сцен 28 принимали участие в ночной программе. Билет стоил 25 марок – за эти деньги были доступны все спектакли, перформансы и прочие мероприятия ночи, общим числом – более ста. Те любители театра, которые пытались спонтанно попасть на представление, могли лишь завидовать более осмотрительным, заранее зарезервировавшим места.

К этой второй категории относилась и я, но посмотреть все что хотелось всё равно не удалось. Приходилось импровизировать на ходу.

Свой маршрут я решила начать с оперы. В Кельнском оперном театре вниманию публики предлагались три свежепоставленные одно-актовые оперы Пауля Хиндемита, написанные им в начале 20 века и обличающие общественные устои того времени - «Убийца, надежда женщин», «Святая Сюзанна» и «Нуш-Нуш». В своё время – в начале двадцатых – их первый показ вызывал множество протестов у немецкой публики, а в 1934 их постановка так возмутила Йозефа Геббельса, что даже привела к окончательному запрету музыки Хиндемита в Третьем рейхе. Первая из опер – «Убийца, надежда женщин» - написана по драме Оскара Кокошки, ставшего большим женоненавистником после общения с венской вамп Альмой Малер. Дуализм противоположных начал - мужского и женского – показан на примере отношений супружеской пары.

В «Святой Сюзанне» - самой скандальной из опер трилогии, написанной по либретто Аугуста Страмма – эмансипированная монахиня Сюзанна испытывает страстное сексуальное влечение к Богу. Сошедший с распятия Иисус, прекрасный мускулистый атлет, принимает свою «невесту» в объятья. Завершала трилогию опера «Нуш-нуш» - экзотическая адоптация бирманской марионеточной пьесы.

Несмотря на все усилия режиссёра и ансамбля, окончательно очистить от налёта пыли некогда скандальную вещь им не удалось.

Словом, выйдя из оперы, я ощутила настоятельную потребность во впечатлениях иного сорта и плавно переместилась в авангардный театр с бегающими по залу боксёрами, одним из которых был не кто иной, как сам Мохаммед Али.

Спектакль был поставлен на сцене андерграундного клуба «Гебойде нойн» (что означает всего лишь «Строение номер 9»). Когда-то здесь располагались складские помещения Рейнского порта. Представление называлось «muhammad-ali.net»(кстати, загляните на страничку - не пожалеете).

Но вернёмся в «здание номер 9».

Представьте себе помещение барачного типа, закопчённые кирпичные стены, окна с выбитыми стёклами. Посреди зала - ярко освещённый помост боксёрского ринга, напротив входа – ещё одна сцена. Тяжёлые кожаные груши и мешки весят возле двери и по обе стороны ринга. Над сценой – белое полотно экрана. Актеры перемещались между рингом и сценой, постоянно переступая через зрителей, сидевших на полу и вообще где придётся, так как никаких стульев, конечно, не было. Публика, в основном молодёжь, с удовольствием участвовала в представлении, несмотря на опасность покалечиться от боксёрской груши.

Всё вместе представляло собой забавную пародию на боксёрский поединок и вообще на ритуалы «мачизма». Интерактивная мистерия сопровождалась широкоэкранной световой проекцией, различными звуковыми эффектами и, конечно, неизбежным запахом спортивного зала.

Вообще представлений, рассчитанных именно на молодую публику, в программе «ночи театров» было предостаточно: замечательно сыгранная премьера спектакля «Пенетратор» на сцене «ARTheatr»a шокировала зрителей любого возраста. Эротический эпос «Nosferatu» (о графе Дракуле) в театре N.N. обещал пробудить в зрителе животные инстинкты. Как именно это было сделано, я, к сожалению, не знаю, поскольку предпочла спектакль, поставленный Грегором Вебером на сцене студенческого театра Studiobühne - нечто среднее между классической хореографией и экспрессивной пантомимой.

В сущности, это был моно-спектакль. Под аккомпанемент скрипки, в ярком пятне прожектора, покрытое меловым гримом, худое, жилистое тело актёра конвульсивно двигалось в странном марионеточном ритме – как будто кто-то управлял им с помощью невидимых нитей.

Послушаем, что говорит постановщик спектакля, хореограф Грегор Вебер:

- Это направление называется «буто» – в свободном переводе это означает «новый японский выразительный танец», авангардная японская техника 50-60 годов, обращается к архаичным средствам выражения. Это хореографическое размышление тела о теле, бесконечная борьба между бренным телом и бессмертной душой.

Всё происходящее действительно походило на таинство, на почти религиозный ритуал. Но долго размышлять на эту тему было некогда – иначе можно было опоздать на заключительную вечеринку «ночи театров».

Круг замкнулся: вечеринка проходила во всё том же здании оперы, откуда и начался мой маршрут. Перед зданием моё внимание привлекла толпа людей. Их взгляды были устремлены куда-то ввысь (я даже испугалась, не случилось ли чего). Но нет, просто по крыше театра, в свете прожекторов, на фоне темного ночного неба, прохаживался человек в пальто. В одной руке он держал ярко вишнёвый зонтик, другой – оживлённо жестикулировал, рассказывая что-то публике.

Странным образом в этом необычном представлении было как раз то, чего, на мой взгляд, сильно недоставало мероприятию в целом – спонтанности, лёгкости, игры под открытым небом и на других предоставляемых самой жизнью площадках - на улицах, в парках, в кафе.

Зато на банкете зрители, актёры, музыканты, режиссеры, рабочие сцены – словом, все, кто принимал участие в «ночи театров», - могли встретится и обменятся впечатлениями. Живая музыка в исполнении уникального «walking Jazz»-бэнда «Schräg» из Гамбурга, да и разливающееся по бокалам шампанское, не давали уснуть, несмотря на усталость.

Я спросила одного из участников ночи, актёра Инго Альбрехта, о его впечатлениях:

- Ничего подобного ещё никогда не было нигде в Германии. И я думаю, что ни организаторы, ни отдельные театры не рассчитывали на такой массовый интерес со стороны публики. Конечно, были известные недостатки в организации и накладки. Но в целом, по-моему, получилось здорово.