Книга о немцах и для немцев / Пиннебергские педагоги пытаются перевоспитать «трудных» подростков
В немецком издательстве rowohlt Verlag вышла книга публициста Уллы Лахауер "Ritas Leute", название которой можно перевести как "Рита и ее семья". Книга эта интересна тем, что посвящена она истории вполне реальной семьи переселенцев из Казахстана. На примере реальных людей, на примере истории нескольких поколений семьи Паульс автор книги пытается проложить мостик понимания между немцами. Немцами, родившимися и выросшими в Германии и немцами, вернувшимися лишь много поколений спустя на историческую родину. Для того чтобы ближе узнать своих героев и лучше понять их, автор книги Улла Лахауер отправляется вместе с Ритой Паульс в Караганду. Туда, где жила до переезда в Германию семья Риты. Описание этого путешествия, фотографии из семейного альбома и воспоминания старшего поколения семьи Паульс должны по замыслу автора помочь немецкому читателю по иному взглянуть на своих соседей, которых они называют "русскими". Автор книги пытается разобраться в причинах феномена отчуждения, которое существует в Германии между коренными жителями и переселенцами из стран СНГ. Пересказывать книгу Уллы Лахауер в нашей передаче мы не будем. А вот о проблемах, описанных в ней, моя коллега Елена Байер поговорила с публицистом Уллой Лахайур, героиней книги Ритой Паулс и теми, кто так или иначе, сталкивается с этими проблемами в повседневной жизни, с политиками и учеными, которые пытаются решать их:
"Я вырос и ходил в школу в ФРГ . У нас ни одним словом не упоминалась история немцев, живущих за пределами Германии."
"Мы слишком мало знаем друг о друге. Вот у меня - трое сыновей, которые учились в ГДР. Больше всего меня поразил тот факт, что немецкая история в гэдээровских школах начиналась с 1945 года. Понятно, что многие немцы толком не знают собственной истории."
"Мы слишком мало знаем друг о друге"... Подобные признания в Германии нередко можно услышать, когда речь заходит о российских немцах. В прессе эта часть населения страны чаще всего упоминается в негативном контексте. Высокая безработица и правонарушения среди переселенческой молодежи, недостаточное знание немецкого языка, слишком медленная интеграция... "Местное население воспринимает нас как чужеродный элемент", - считает Рита Паульс, которая уже более 10 лет живет в Германии:
"Мы, российские немцы, создаем проблемы местным жителям, потому что мы, с нашим менталитетом, в недостаточной степени являемся европейцами. Например, это выражается в преувеличенном национализме, который в Германии считается политически некорректным. Так, приехав в Германию из России, многие немцы-переселенцы возмущаются тем, что здесь слишком много иностранцев. Мы очень отличаемся от местного населения этим вот неевропейским образом мыслей. В разговорах с моими знакомыми и друзьями мне не раз приходилось слышать, что им гораздо проще найти общий язык с русскими из Москвы или Петербурга, чем с немцем из казахского аула. Впрочем, точно также берлинцу особенно не о чем говорить с крестьянином из Пфальца."
Рита Паульс приехала в Германию с родителями и родственниками из Караганды в конце 80-х годов. В Германии она получила высшее образование, стала переводчиком. И именно эта профессия свела ее однажды с писателем-публицистом Уллой Лахауер, которая искала переводчика для девушки из России, лечившейся в Германии. Этому случайному знакомству суждено было сыграть важную роль в судьбе обеих женщин. Для Уллы Лахауэр благодаря этому случаю открылся новый, неведомый ей мир. Труднопроизносимые географические названия, которые приходилось отыскивать на карте, приобретали новый смысл и связь с историей Германии. С историей немцев в России.
Так возникла идея создания книги, которая стала поводом для обеих женщин совершить поездку в Казахстан. Так Рита Паульс стала героиней книги "Рита и ее семья". Книга эта должна была по замыслу ее автора Уллы Лахауэр многое разъяснить коренным жителям Германии. Им нелегко разобраться в том, что представляют собой эти с первого взгляда различимые в толпе, говорящие на непонятном языке люди, которые все же являются немцами, подчеркивает Улла Лахауер...
Несмотря на то, что с точки зрения законодательства, переселенцы из России являются немцами, и потому получают гражданство Германии, они все же нередко остаются чужими в этой стране. Они чужие в настоящем, поскольку они слишком погружены в прошлое. На их плечах - груз потерь и лишений, которые выпали на долю нескольких поколений их родственников. И если у Риты Паульс и было более или менее счастливое детство, то ее бабушка пережила в четырнадцатилетнем возрасте депортацию из родных мест на Волге. Её практически ребенком выгрузили поздней осенью из железнодорожного вагона посреди казахской степи, где не было ничего, кроме недавно обнаруженных залежей угля. Это поколение пережило репрессии, преждевременную потерю родных и близких, голод и лишения. И этот опыт психологически навсегда изолирует этих людей, и даже поколение их детей, многие из которых выросли еще в бараках, от тех, кто подобного опыта не имеет.
Именно эту, на первый взгляд, простую мысль и пытается донести до своего читателя Улла Лахауэр. Её поддерживает и швейцарский историк профессор Герд Штикер, специалист по истории немцев за пределами Германии и автор научных исторических трудов на эту тему. Он обращает внимание на социальные корни различий между немцами из бывшего СССР и коренным населением Германии:
"Проблема с российскими немцами заключается в разнице менталитетов. В определенном смысле мы имеем дело с homini sovieticis - с людьми сформированными советской системой. Независимо от того, хотели они того или нет, они подвергались промыванию мозгов на всех этапах своего развития в рамках системы образования и вообще во всех областях жизни. Они привозят с собой элементы этой системы. Например, г-жа Паульс упоминала о чертах национализма, свойственных переселенцам. Это в определенной степени отголоски советского патриотизма, который навязывала система и который здесь, на новой родине превращается в преувеличенный немецкий патриотизм. В то время как сами немцы после войны, уже не могут позволить себе подобных взглядов. Эти кардинальные различия общественных систем и приводят к проблемам, которые возникают у переселенцев с коренными жителями Германии."
Необычным для Германии является и тот факт, что российские немцы, несмотря на свою многочисленность, мало участвуют в политической жизни страны. Их объединения являются скорее островками если уж не совершенно чужой, то уж точно весьма архаичной немецкой культуры в море общественной жизни современной мультикультурной Германии. По крайней мере, роль переселенцев в политическом процессе совершенно не соответствует их численности, - с сожалением отмечает Барбара Йон, которая занимается проблемами иммиграции и интеграции в Берлинском сенате. Более того, российские немцы практически не имеют своего политического лобби и не могут противостоять на политическом уровне, например, негативному потоку информации о них как о группе мигрантов:
"Я бы сказала так: это - незримое меньшинство, которое сильно отличается от послевоенного поколения немцев, как с исторической так и с культурной точек зрения. Многие явления повседневной жизни Германии переселенцы воспринимают как совершенно чуждые. Кроме того, их отличает раздвоенность языка. Многие не могут решиться, на каком языке им говорить между собой дома. Им сложно отказаться от русского языка, потому что многие в недостаточной степени владеют немецким. Их большое преимущество перед другими мигрантами - правовой статус: они являются гражданами ФРГ. Но это лишь шанс для более успешной и быстрой интеграции, использовать который удается далеко не всем."
Два с половиной миллиона переселенцев и членов их семей приехало в Германию за последние 16 лет из республик бывшего СССР. Но за это время не было найдено эффективных решений их всеобщей ускоренной интеграции. На вопросы "Кто виноват?" и "Что делать?" универсального ответа пока так и найдено. Остается лишь надеется, что со временем эти проблемы исчезнут сами собой, - подчеркивает Улла Лахфуэр
"Я думаю, что через два поколения российские немцы, как особая группа населения, исчезнут. Мне кажется, что когда-нибудь они полностью
растворятся в мультикультурном обществе современной Германии. Может быть, их будет отличать от других лишь более щепетильное отношение к семейным традициям и интерес к истории своей семьи. Но это долгосрочный процесс. Как он будет выглядеть? Здесь возможны все варианты: от полной успешной ассимиляции до самоизоляции."Это был репортаж Елены Байер. А теперь к другой теме.
По мнению многих социальных педагогов, работающих с молодежью, статиcтика правонарушений среди местных и подростков-переселенцев находится примерно на одном уровне. Однако иммигранты привлекают больше внимания. Хотя бы тем, что вечера молодые люди проводят на улице, нередко выпивают и хулиганят. О том, как пиннебергские специалисты пытаются помочь подросткам-переселенцам лучше интегрироваться в новое общество рассказывает наш корреспондент Екатерина Филиппова.
Осенью прошлого года в районном центре Пиннеберг в федеральной земле Шлезвиг-Гольштейн начал реализовываться проект «Стрит-уоркер». Его цель – занять чем-то полезным подростков-переселенцев, которые большую часть своего свободного времени проводят на улице. Альтернативой улице стало помещения, специально оборудованные компьютерами и спортивными снарядами. Кандидатуру будущего воспитателя в пиннебергском отделении церковной благотворительной организации "Диакони-ферайн-миграсьон" искали давно. А выбрали бывшего военнослужащего МВД Вильгельма Триппеля, который шесть лет назад приехал в Шлезвиг-Гольштейн из Краснодарского края. В России он закончил Свердловский юридический институт, а Германии учился на курсах, которые готовят руководителей молодежных групп.
"Эта работа требует быть не только воспитателем, но и старшим товарищем, старшим братом, чтобы ребята обратились к тебе за советом. Все-таки, ко взрослым ребята относятся немножечко настороженно. А надо вести себя с ними так, чтобы они почувствовали в тебе старшего друга, старшего товарища и уже по каким-то вопросам обращались к тебе, не стесняясь. Ребята не только русской национальности, но есть и с Польши, и с Палестины - товарищи наши русских ребят."
Восемнадцатилетний Евгений приехал в Германию из Сибири восемь лет назад. Он закончил 9 классов школы, работает и на днях собирается купить свой первый автомобиль. Он совсем не похож на преступника, однако, в маленькое "Интернет-кафе", где молодые люди проводят время, он пришел прямо из зала суда:
"Я автомеханик. - А ты еще ученик или настоящий автомеханик? - Настоящий автомеханик, машины разбираю, собираю. А чем увлекаешься в жизни? - "Интернетом". - А за что тебе дали социальные часы? - За плохое поведение на заправке. - На работе?
- Не, по пьянке. Нас много было. - И вы себя нехорошо вели по отношению к тому-то? - Да. - Что нибудь хотели отобрать? - Да, машину. С пистолетом. - А откуда у тебя пистолет? - Отобрал у немца, у малолетки."
Жене повезло. Его приговорили только к 60-ти часам социальных работ, в течение которых ему придется подметать улицу. Его приятели, с которыми он в нетрезвом виде на бензозаправке пытался украсть водку, тоже легко отделались - были приговорены к условным срокам наказания.
Вильгельм рассказывает:
... «А после этого останавливали машины, пытаясь уехать. Люди, конечно, не останавливались. Они тогда стреляли из газового пистолета в воздух. Вроде бы это ничего страшного, но водитель, которого останавливали, но воспринимал эту угрозу реальную. Он же не знал, что у них газовый пистолет. А ребята это не понимают. Вот такие у них преступления."
Вильгельм считает, что самое важное для ребят - окончить школу и получить профессию. Поэтому он пытается помочь молодым людям в выборе и поиске учебных и рабочих мест.
"Их же надо заинтересовывать, постоянно-постоянно что-нибудь. И когда им будет интересно, они будут оторваны от этих мыслей, которые негативно влияют на поведение. В первый раз, когда я встретился с ребятами и предложил им собираться в "Югенд-центре", они даже удивились. А что, нам можно туда, мы никогда туда не ходили?!"
К сожалению, недавно молодежный центр, где собирались молодые люди, из-за финансовых проблем был закрыт. Но Вильгельм уже нашел новое помещение и на днях собирается вселиться туда вместе со своими подопечными. Отныне компьютерный и спортивный залы будут находиться под одной крышей, а не в разных районах города. Вильгельм считает, что одной из главных причин детской преступности является неуверенность в будущем, оснований для которой у юных переселенцев, к сожалению, сегодня немало. Чаще всего они посещают девятилетки, из которых отправляются в профессионально-технические училища. Родители считают, что к детям предвзято относятся в школах. В некоторых школах в свою очередь недовольны тем, что родители почти совсем не интересуются школьными проблемами и не обеспечивают детей необходимыми школьными принадлежностями, что осложняет учебный процесс. Такой случай недавно обсуждался прессой нижнесаксонского города Люнебурга.
А в Шлезвиге-Гольштейне, в Пиннеберге, именно поэтому решили организовать межшкольный городской родительский комитет, который призван установить между родителями и школой более тесные контакты. Рассказывает одна из инициаторов проекта, сотрудница благотворительного общества "Диакони-ферайн-миграсьон" Лариса Йлек:
"Есть много родителей, которых успехи детей не то чтобы не интересуют, просто, они приехали в Германию. Они там свою жизнь закончили. Теперь им надо начинать здесь совершенно заново - с языка, с работы, начинать совершенно по-новому перестраивать свою жизнь. У них трудностей - больше, чем надо. И поэтому у них нет сил еще и следить за развитием ребенка. Иногда это и языковой барьер. Они не могут просто так пойти в школу и поговорить с учителем. Но это и не так просто в немецкой школе. Там есть два раза в год - Elternsprechstunden - это приемные часы для родителей, и в это время вы можете пойти поговорить с учителем. Но это же два раза в году только! Наши-то привыкли к тому, что можно прийти в школу и тебе все расскажут. Или если у ребенка проблемы, учитель позвонит и скажет: проследите. Тут это не так. Тут считается, что учиться - это дело каждого индивидуально. Хочешь учиться - учись, не хочешь не надо. И иногда проходит достаточно много времени, прежде чем родители узнают, что их ребенок уже две недели школу не посещает. Бывает такое. А на счет помощи дома - не у всех есть этот уровень, что они могут помочь ребенку делать уроки. Если вы даже знаете биологию, то это не так просто рассказать ребенку, разъяснить ту или иную тему по-немецки. Потому что все же словарный запас у нас не такой уж большой.
"Поэтому "русский" родительский комитет, над организацией которого работает Лариса, будет заниматься интеграцией учеников в школах, ознакомлением родителей с немецкой школьной системой и помощью в воспитании, если возникли трудности.
"Может быть, находить детей в классе, которые согласны быть шефами нового ребенка, например, или заниматься с ним дополнительно языком немецким... Кроме интеграции - и выявление одаренных детей, было еще предложение привлекать детей к работе кружков, спортивных организаций, музыкальной школы. Кроме того, мы решили так: то, что дети становятся криминальными - это говорит об их низком интеллектуальном уровне или о низком уровне воспитания вообще. Чтобы повысить этот уровень мы решили сделать такой курс этики. Мы назвали его пока "дипломатическая этика". Мы будем рассказывать им, как вести себя за столом, с девочкой. Частью этого эстетического воспитания будет курс лекций по живописи или музыке. У нас множество музыкальных работников квалифицированных, которые, я думаю, могут научить детей понимать музыку. Вот это все, по нашим понятиям, как-то повысит их культурный уровень".
Еще два-три года назад криминогенная обстановка в Пиннеберге была настолько обострена, что вечерами было небезопасно ходить по улицам, а Лариса Йлек проводила немалую часть рабочего времени в качестве переводчицы в суде:
"Ситуация стала немножко проще.
- Потому что всех посадили?
- Половину. Остальные стали спокойнее. И уже, может быть, даже где-то начали бояться. Я не знаю, хорошо это или плохо, потому что когда-то выйдут те, которые сидят, тогда мы опять будем иметь обострение криминальной ситуации.
- А за что их посадили?
- За разбой, воровство. Это основные правонарушения, которые наши дети, так сказать, совершают. Это то, что если они на улице встречаются другу с другом, организуются, как немцы говорят, в банды. Я бы не обязательно это называла бандой. Я бы сказала, может быть, компания. Когда-то им становится скучно просто стоять на дороге и болтать о чем попало. Они тогда идут и кого встречают, просят его что-то отдать, как они мне объясняют: "Я попросил дать мне позвонить по его мобильному телефону".
«Ну и что? Он просто так дал? - Да. - Ну, правильно, когда там три-четыре человека стоят и говорят: дай, пожалуйста, позвонить по мобильнику.
Молодой человек или девушка действительно боится их, потому что еще и угрожают. И отдает добровольно сначала мобильник, потом деньги. Это называется разбой. Если не отдает добровольно, то его бьют. А это уже телесные повреждения".