Забытые герои социализма
Сегодня мы познакомим вас с книгой «Герои социализма». Этот сборник вышел в берлинском издательстве «Ch. Links» и рассказывает о героях – об истинных или о таких, которых делала героями пропаганда бывших соцстран Восточной Европы. В книге идёт речь о Зое Космодемьянской и о Юрии Гагарине, но также, скажем, об активистах стахановского движения в ГДР, Чехословакии, Венгрии, которые не слишком походили на мифологические образы, изображенные на плакатах и описанные в бесчисленных газетных статьях. Впрочем, даже когда авторы сборника касаются, казалось бы, широко известных нам событий, то и дело находишь неожиданную информацию. Я, например, с удивлением узнал о том, с какими трудностями столкнулись советские пропагандисты после полёта Гагарина. Хотя старт его ракеты снимался одновременно десятками кинокамер с самых разных точек, фильмы сразу же спрятали. До сих пор большая часть отснятого материала хранится в закрытых архивах. Знаменитые снимки Гагарина в скафандре космонавта впервые были опубликованы не в Советском Союзе, а на Западе. Два сотрудника АПН, пользуясь благоприятным моментом, нашли в одной из студий, в мусорном ящике рядом с монтажным столом, отбракованные кадры и продали западному информационному агентству.
А вот газета «Правда» в качестве иллюстрации к сенсационному сообщению о таком историческом событии, как первый полёт человека в космос, могла использовать лишь рисунок, изображавший взлетающую ракету. Причём эта ракета родилась исключительно в фантазии художника. Настоящий вид космического корабля Гагарина ещё долгие годы оставался государственной тайной. Дело в том, что «Восток» представлял собой модификацию первой советской межконтинентальной ракеты с ядерной боеголовкой – так называемой «семёрки». Этим и объяснялась строжайшая секретность. Но почему же секретными были фотографии Гагарина и даже его голос? Речь космонавта номер один, с которой он якобы обратился к советскому народу перед полётом, появилась с опозданием в шесть дней (она была записана уже после возвращения Гагарина на землю). А до этого ничего, кроме сухих сообщений ТАСС, не было. Ещё хорошо, что их читал своим необыкновенным голосом Юрий Левитан, срочно вызванный из отпуска… Что касается изображений Гагарина, то участникам его триумфальной встречи в Москве раздали одинаковые портреты космонавта в форме майора (его повысили в звании как раз за космический полёт). Кроме того, была опубликована старая фотография героя времён его учёбы в лётном училище.
Книга «Герои социализма» рассказывает и о первом немецком (гэдэровском) космонавте Зигмунде Йене. В августе 1978 года он участвовал в полёте корабля «Союз», командиром экипажа которого был Валерий Буковский. Зигмунд Йен, кстати говоря, весьма почитаем и в объединённой Германии. Есть за что. А вот имена бесчисленных «героев труда», «ударников» и «новаторов производства» и так далее давно забыты даже на востоке Германии. Шахтёра–стахановца Адольфа Хеннеке кто-то из бывших жителей ГДР, может быть, ещё вспомнит (он был, как бы мы сказали сегодня, «культовой» фигурой). А вот ткачиха Луиза Эрмиш, по методу которой в пятидесятые годы призывали работать всю страну, или прядильщица Фрида Хокауф, чей лозунг «Как мы сегодня работаем, так будем завтра жить!» висел чуть ли не в каждом цехе, канули в вечность – как и вся неэффективная социалистическая экономика с её пропагандистской истерией вокруг перевыполнения плана.
Работать, надрываясь, сегодня ради сомнительных обещаний завтра жить лучше, – этого не желали и венгерские рабочие, которые подняли в 1956 году восстание против своих собственных и против советских коммунистов. Самым знаменитым стахановцем (это слово перешло в венгерский язык, как и в чешский, из русского) был в Венгрии токарь Имре Мушка. Парень из простой рабочей семьи, член партии, анкета – чище некуда, Мушка в одну из так называемых «сталинских» ударных смен 49-го года перевыполнил план на две тысячи процентов! Рассказывали, что Мушке предоставили для этого лучший токарный станок и что работал он на самом деле не один, а с пятью помощниками. Несколько лет Имре Мушка наслаждался славой, но, в конце концов, не выдержал бойкота коллег, которые обвиняли его в том, что из-за него повысили план и снизили расценки. Он попросил снять его с должности бригадира стахановской бригады. В 56–ом, во время восстания, он сгинул. Кто-то говорит, что Мушка сбежал на Запад и работал токарем не то в Дании, не то в Бельгии. Причём его через несколько лет уволили за плохую работу. Другие утверждают, что он остался в Венгрии, но ушёл с завода и стал страховым агентом.
Пантеон социалистической Польши несколько отличался от той плеяды героев, которым предписано было поклоняться в других восточноевропейских странах. Польские герои носили ярко выраженный национальный характер. «Чистых» коммунистов среди них было не так уж много, да и у тех подчёркивалась их, так сказать, «польскость». Астроном Николай Коперник, поэт Адам Мицкевич, композитор Фредерик Шопен, физик и лауреат Нобелевской премии Мария Склодовска–Кюри, – все они были поставлены на службу пропаганде, не говоря уже о руководителе народного восстания 1794-го года Тадеуше Костюшко. Особняком стоял лишь генерал Кароль Сверчевский, которому в сборнике «Герои социализма» посвящена особая глава. Сверчевский, который родился и провёл юность в Польше, но большую часть жизни прожил в Советском Союзе, был, что называется «стопроцентным» коммунистом. И, тем не менее, вплоть до начала девяностых годов оставался в Польше очень популярной фигурой, причем как официально (его изображение печатали на 50-злотовых банкнотах), так и вообще в народе (по результатам опросов общественного мнения Сверчевский входил в десятку самых знаменитых поляков). Напомню, что речь идёт о стране, в которой огромное большинство населения резко отрицательно относилось как к коммунистам, так и к Советскому Союзу. Чем же объясняется парадокс Сверчевского? Чтобы ответить, надо поближе познакомиться с тем, как формировался этот пропагандистский миф.
Кароль Сверчевский родился в 1897 году в Варшаве, в семье рабочего. С пятнадцати лет пошёл работать на завод. В 1915–м году, опасаясь немецкого наступления, завод эвакуировали в глубь России. Сверчевский оказался сначала в Казани, а потом в Москве. Здесь вступил в Красную Гвардию, а чуть позже – в большевистскую партию. После окончания гражданской войны остался в Красной Армии и, кстати говоря, участвовал в польском походе в 20–м году. Тогда Пилсудскому удалось в решающем сражении за Варшаву разгромить армии Тухачевского и защитить независимость Польши. В начале тридцатых годов Кароль Сверчевский возглавил диверсионную школу Коминтерна, позже стал военным советником в Китае. В декабре 1936 года Сверчевского посылают в Испанию. Под псевдонимом «генерал Вальтер» он вплоть до поражения республиканцев в войне против Франко был командиром 35–ой интернациональной дивизии. Эрнест Хемингуэй увековечил его под именем генерала Гольца в своём знаменитом романе «По ком звонит колокол». После возвращения в Москву Сверчевский, как и многие герои интербригад, впал в немилость. Правда, ареста ему всё же удалось избежать, но никаких ответственных постов ему не доверяли. Лишь после нападения Гитлера на Советский Союз Сверческого «в пожарном порядке» назначили командующим пехотной дивизией, которая очень скоро попала в страшное окружение под Вязьмой. Дивизия погибла практически вся. Генералу вместе с пятью солдатами лишь чудом удалось выйти из окружения.
После этого советских воинских частей Каролю Сверчевскому уже не доверяли. В СССР начали формировать польские части, и генерал стал сначала заместителем командующего корпуса, а в 1944 году возглавил Вторую польскую армию. Воевала армия храбро: форсировала реки, брала города и встретила победу недалеко от Праги. Сверчевский вернул благосклонность Сталина. Когда решался вопрос о том, кого из поляков назначить на должность замминистра обороны новой Польши (министром поставили советского маршала Рокоссовского), кандидатуру Сверчевского назвал именно Сталин. Но очень скоро он снова был разочаровал: в феврале 47-го года генерал ответил отказом на сталинское предложение стать министром госбезопасности Польши. Неизвестно, что стало бы со Сверчевским дальше. Скорее всего, он был бы арестован, судим показательным судом и сгинул бы в последней сталинской чистке, которая вскоре охватила и Польшу, и Чехословакию, и другие страны Восточной Европы. Но уже в марте 47-го года, во время инспекционной поездки на юг страны, конвой Кароля Сверчевского попал в засаду УПА (Украинской повстанческой армии), и генерал был убит в перестрелке.
Обстоятельства его гибели до сих пор остаются загадочными: ну, например, неизвестно, кто «навёл» боевиков УПА на генеральский конвой. Как бы то ни было, но польские власти использовали смерть генерала как предлог для массовой депортации украинцев с юга страны на так называемые «возвращённые земли», в Северную Пруссию. Официально решение о проведении операции «Висла», в рамках которой переселили около 150 тысяч человек, было принято на заседании ЦК Польской рабочей партии на следующий день после гибели Сверчевского. На самом деле эта операция готовилась уже давно, и необходимость уничтожить «бандеровское подполье» тоже была лишь предлогом. С благословения Сталина польские коммунисты начали переселять украинцев с так называемых люблинских земель сразу же после окончания войны. Начиная с сентября 45–го года, для этого привлекались части Войска Польского. Одновременно в печати и по радио шла антиукраинская пропагандистская кампания, которая умело использовала националистические настроения, только усилившиеся во время войны. «Выкорчевать навсегда украинские корни», – вот какой, по выражению одного из высокопоставленных функционеров ЦК, была главная цель операции «Висла».
Как рассказывает один из польских историков, людям давали, как правило, от 2 до 5 часов на укладку самых необходимых вещей и продуктов в дорогу. Под конвоем солдат «переселенцев» сначала гнали на специально оборудованные сборные пункты, а потом – на железнодорожные станции, где формировались эшелоны для отправки на северо-запад. На каждом этапе сотрудники госбезопасности проводили фильтрацию украинцев. Тех, кто казался подозрительным (а таковыми автоматически считались, например, все представители украинской интеллигенции), либо отдавали под военный трибунал, либо сразу отправляли в концентрационный лагерь в Явожне. Множество людей погибло. Но и тем, кто выжил, пришлось на «возвращённых землях» Пруссии несладко. Оставшиеся от изгнанных оттуда немцев хозяйства были уже разорены, а все хорошие земли разобрали переселившиеся раньше в Северную Пруссию поляки. Однако покидать места спецпоселения депортированные туда украинцы не имели права. Легальная возможность возвращения, как рассказывают польские историки, появилась у украинцев лишь после смерти Сталина, во времена гомулковской «оттепели».
И всё это, напомню, творилось под прикрытием имени Кароля Сверчевского. Но это не единственная служба, которую «генерал Вальтер» сослужил коммунистической пропаганде. Он просто идеально подходил на роль национального героя номер один новой, социалистической Польши – гораздо лучше, чем, скажем, создатель ЧК Дзержинский или другой соратник Ленина, тоже поляк по происхождению, Юлиан Мархлевский. В идеологической выдержанности генерал им не уступал. Зато в отличие от «железного Феликса» и от деятеля международного рабочего движения Мархлевского он был военным человеком, а профессиональные военные всегда пользовались в Польше особым уважением. Кроме того, Кароль Сверчевский погиб в бою, что ещё больше усиливало его героический ореол. Правда, его участие в польском походе Красной Армии (да ещё добровольное, кстати) кое-кто из земляков мог посчитать антипатриотичным, но в полных славословий биографиях Сверчевского этот факт просто замалчивался. Начиная с шестидесятых годов, в книгах о нём можно было встретить лишь туманную фразу о том (цитирую), что «в мае 1920 года Сверчевский командовал батальоном на Западном фронте, принимая участие в боевых действиях на белорусской территории». Вообще не упоминалось о подготовке коминтерновских диверсантов… В общем, на месте двух десятилетий зияла огромная дыра.
Каноническим жизнеописанием генерала Сверчевского стала написанная ещё в 48–м году, спустя год после его смерти, книга Янины Броневской под названием «Человек, который не сгибался под пулями». До начала перестройки в Польше было выпущено семнадцать её переизданий общим тиражом полтора миллиона экземпляров. Книгу включили в обязательные школьные программы. Разумеется, она не осталась единственной. Одних только поэм о «генерале Вальтере» было написано около двух десятков. 150 раз «патриота и интернационалиста» отливали в бронзе, лепили в гипсе и писали маслом на холсте. О нём снято несколько художественных фильмов, причём первый – уже в 53–м году. Именем Кароля Сверчевского называли школы, пароходы, воинские части, его изображали не только на денежных купюрах, но и на почтовых марках и памятных монетах… Правда, со временем герой поднадоел полякам, но потом к власти в стране пришёл другой генерал – Ярузельский, и образ героя–солдата вновь начали усиленно пропагандировать.
Ну а что сегодня, в новой, демократической Польше? Судя по тому, что рассказывает сборник «Герои социализма», о Кароле Сверчевском в Польше помнят и сейчас. Но ни национальным героем, ни образцом для подражания он уже, конечно, не является. Поляки считают его в лучшем случае «неоднозначной» фигурой. И мало кто уже знает, что сливы в шоколаде «Вальтер» (это пользующаяся большой популярностью продукция одной из варшавских кондитерских фабрик) получили когда-то своё название от «генерала Вальтера» – испанского псевдонима Кароля Сверчевского.